Закрыть
Восстановите членство в Клубе!
Мы очень рады, что Вы решили вернуться в нашу клубную семью!
Чтобы восстановить свое членство в Клубе – воспользуйтесь формой авторизации: введите номер своей клубной карты и фамилию.
Важно! С восстановлением членства в Клубе Вы востанавливаете и все свои клубные привилегии.
Авторизация членов Клуба:
№ карты:
Фамилия:
Узнать номер своей клубной карты Вы
можете, позвонив в информационную службу
Клуба или получив помощь он-лайн..
Информационная служба :
8(4722)782525
+79194316000
+79205688000
+79056703000
+79045301000
Если Вы еще не были зарегистрированы в Книжном Клубе, но хотите присоединиться к клубной семье – перейдите по
этой ссылке!
Личный кабинет Карта сайта
Авторизация членов Клуба
№ карты
Фамилия
Вильмонт Екатерина - «Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры»

Вильмонт Екатерина - «Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры»

Я - несокрушимая оптимистка. И не то чтобы жизнь очень уж баловала меня, нет, хватало всякого, и страшного, и муторно-тяжелого, словом, все как у людей, но, видимо, оптимизм - это что-то биологическое! Как бы паршиво ни было, я всегда знаю - все пройдет, обойдется, все будет хорошо, и, как ни странно; очень часто оказываюсь права. Надо заметить, что с годами, а мне уже сильно за сорок, у меня замужняя дочь, оптимизм мой не убывает, а даже наоборот. И десять лет перестройки ничуть меня не сломили, хотя порой бывало ой как туго! Но все будет хорошо, поверьте мне!
Вот и у меня мало-помалу все наладилось (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!), и на днях я лечу в Тель-Авив, где уже два года живет моя дочка, в неполных восемнадцать лет выскочившая замуж и махнувшая с мужем в Израиль.
Я растила ее одна, мы с нею были очень близки, и вдруг это дитя любви выкинуло такой фортель! Может, она боялась, как мама, остаться одна, без мужа?
Когда я вышла за ворота посольства с визой в паспорте, меня охватило такое нетерпение, что хоть головой о стенку бейся! И ведь даже поделиться не с кем! Три часа дня, все подруги на работе! Позвонить, что ли, Юре? Но он вряд ли меня поймет, да и не люблю я звонить ему на работу, в его кабинете вечно кто-то есть, и он говорит со мною приветливо-вежливым голосом, как с посторонней. Что же делать, куда девать себя в этом состоянии? Билет! Нет, за билетом я пойду завтра с самого утра, так меня научили. Подарки! Ну конечно, мне же надо купить кучу подарков. И Дашке (это моя дочка), и друзьям, которых у меня в Израиле не так уж мало. Пока не было визы, я из суеверия ничего не покупала. Ведь нам, советским людям, все кажется, что нас обязательно куда-то не пустят, откажут, не дадут.
К черту эти стародавние комплексы! Меня пустили, я еду к дочке, и не куда-нибудь, а в землю обетованную, и буду в марте купаться в Средиземном море, увижу чудеса Израиля, поеду в Иерусалим, поклонюсь Гробу Господню, и вообще... Ура!
Я понеслась по магазинам, а внутри меня все пело.
Я еду! Я целый месяц проведу с Дашкой! Ведь мы два года не виделись. Одну десятую ее жизни, с ума сойти!
Но еще несколько дней - и мы будем вместе! Только бы достать билет! Как же теперь дожить до утра?
Часов в семь, еле живая, я притащилась домой и рухнула на диван. До чего же меня утомляют магазины!
Раньше они утомляли пустотой и очередями, а теперь - проблемой выбора и жуткими ценами. Но черт с ними, зато я почти все купила. Кажется, осталось купить только сало - наши правоверные евреи на исторической родине изнывают без сала, - но это в последний день. Боже мой, скорее, скорее, просто нет сил терпеть!
К счастью, начал трезвонить телефон, все хотели знать, как у меня дела с визой, когда я лечу и т, д. А в девять наконец-то пришла моя подруга Алевтина, с которой мы дружим с детства, жить друг без друга не можем, и так случилось, что в последние годы даже живем в одном доме. Вот уж с нею я отвела душеньку!
Вывалила на нее все свое нетерпение, все мечтания и восторги!
- Да, чуть не забыла! - воскликнула вдруг Алевтина, хватаясь за очередную сигарету. - Васька (это ее дочь Василиса) купила Дашке в подарок роскошный халат, вернее пеньюар, синий, в цвет глаз. Красотища!
- Поцелуй от меня Ваську, когда увидишь!
- Да, она еще сказала, если будут сложности с проводами, она тебя отвезет.
- Ой, как хорошо, а то я так не люблю просить Юрика. Может, он, конечно, сам предложит, тогда другое дело.
- Вообще-то мог бы. Но если не проводит, не вздумай привозить ему подарки, а то я тебя знаю, рассусолишься - ах, бедный, он всей этой красоты не видит, ах, как жалко, ах, ох... Небось на обратном пути только и будешь думать, что бы ему такое вкусненькое приготовить.
- Да ладно тебе про обратный путь, я еще и туда-то не знаю когда улечу.
- Слушай, а подарки? Ты хоть что-нибудь уже купила?
- Да почти все!
- Ох, а мне еще Любашке надо что-нибудь подыскать! Ладно, давай показывай свои покупки.
...Наутро моего оптимизма еще прибыло. Билет я купила как белая женщина - без очереди, без блата, без переплаты и даже без хамства. Какое там! Меня в агентстве усадили, спросили, куда хочу лететь, когда, на какой срок и т, д. Уже через 10 минут я вышла оттуда с билетом и совершенно счастливая. Как мало иной раз нужно для счастья - не обхамили и дали то, что требовалось. А еще говорят, у нас ничего не изменилось!
Итак, через три дня я лечу! Скорее домой, собирать вещи! За три дня? Да, я люблю все делать заранее. На вокзал я всегда приезжаю, когда поезда еще и в помине нет. Но по-моему, лучше подождать на вокзале, чем сломя голову нестись за поездом. Как-то, знаете ли, спокойнее. И к приходу гостей я тоже готовлюсь заранее.
Они приходят - все уже на столе, я сама при полном параде, и им приятно, и мне тоже. А то, бывает, придешь в гости и тебя тут же отправляют на кухню резать салат.
Брр! И потом, в спешке непременно что-нибудь да забудешь.
Наконец все готово, вещи собраны, и сегодня ночью - ура! - я улетаю. Провожает меня, конечно же, Васька. Юрий Петрович, как всегда, ужасно занят.
Ну да Бог с ним, после того как Дашин отец бросил меня, я уже не жду от мужчин ничего, рассчитываю только на себя и друзей. Говорят, мы живы любовью.
Да ничего подобного. Мы живы только дружбой. Разве можно рассчитывать на любовника? Ни в коем случае!
А на друга? Железно! Мой собственный любовник всегда готов прийти на помощь своей подруге, а мне - нет.
Может, все дело в том, что подруга - это нечто легальное? А может, ему просто лень и он прекрасно знает, что я и без него обойдусь?
Но меня опять занесло. Итак, через полчаса, если все будет нормально, не спустит колесо, не застрянет лифт и т, п., мы выезжаем. Алевтина, разумеется, едет меня провожать. "Чтобы Ваське не скучно было возвращаться одной" - так объяснила она эту сентиментальную акцию. Она вообще жертвенная натура, моя Алевтина.
Звонит телефон. Я хватаю трубку. Юра.
- Кирочка, - бархатным голосом произносит он, - я хочу еще раз пожелать тебе счастливой поездки.
- Это откуда же ты звонишь в одиннадцать вечера? - ехидно интересуюсь я. - Неужто из автомата?
- Как же, попрется он ночью к автомату, этот барин! Жди! - ворчит Алевтина.
- Нет, я сейчас один в квартире, - простодушно объясняет мой любимый. - А у тебя там, кажется, кто-то есть? Наверное, Аля?
- Конечно, она меня провожает.
Юра предпочитает не заметить некоторого нажима в моем тоне и как ни в чем не бывало желает мне всего наилучшего.
Вообще-то он меня любит, я знаю, только в меру своих возможностей, которые, увы, не так уж велики.
Он не молод, много работает, на меня времени у него остается мало, но когда Дашка уехала и мне было тяжко на первых порах, он очень меня поддерживал, и я ему благодарна. Я ведь по-своему тоже его люблю, а может, это громко сказано, но так или иначе, а я привязана к нему. Я прощаюсь с ним без обычной нежности, но он, вероятно, списывает это на присутствие Алевтины.
* * *
Какое кошмарное слово "накопитель"! И почему нас надо накапливать? Чего ради?
Чтобы не поддаться клаустрофобии, начинаю разглядывать попутчиков. Время позднее, самолеты компании "Эль Аль" летают глубокой ночью, что не слишком удобно, однако, говорят, у них самолеты надежней, а я, честно признаться, побаиваюсь летать. Да и сервис у них якобы неимоверный. Что ж, посмотрим! Напротив меня сидит мужчина лет под шестьдесят. Интеллигентное приятное лицо, усталое и доброе. И в то же время есть в этом лице что-то очень мужское, что-то, от чего я вся подбираюсь и лезу в сумочку за пудреницей. Идиотская привычка! Смотрюсь в зеркальце - кошмар! Под глазами круги от бессонных ночей - последние три ночи я совсем не могла спать от нетерпения. Все мои сорок с немалым хвостиком сразу заметны, хотя обычно я выгляжу моложе своих лет. Но тут же я гордо решаю, что плевать хотела на всех мужиков, хватит, пора и честь знать. Решительно убираю пудреницу. Очень нужно!
Небось сейчас явится его супруга. Я так и вижу ее - ухоженная дамочка лет за пятьдесят. Но нет, никакой дамочки. Краем глаза слежу за ним - надо же как-то отвлечься от идеи "накопления". И по выражению его лица я вижу, что он прекраснейшим образом понял все мои манипуляции. И смотрит на меня с затаенной усмешкой и, кажется, с одобрением. Интересно, что он во мне одобряет? Я верчу головой, делая вид, что разглядываю других пассажиров, а сама из-под ресниц разглядываю его. Это же игра! Что ж, недурное начало путешествия. Он хоть и сидит, видно, что высокий. Широкие плечи и густые темно-седые волосы. Глаза светлые, серо-голубые, и какая-то в них искорка, которой - ей-богу же! - не было пять минут назад. Подумать только! Я вновь подбираюсь и быстро достаю из сумки газету - так удобнее за ним наблюдать. Старая дура, говорю я себе. Но ведь это же интересно, сама себе отвечаю я.
Он тоже пристально смотрит на меня, без всяких уловок.
Похоже, я ему приглянулась, хотя вид у меня, по-моему, жуткий. Честно признаюсь, он мне тоже нравится... И тут объявляют посадку. Все моментально сбиваются в кучу, и я теряю его из виду. Несколько шагов по какой-то трубе, и вот я уже в самолете. Улыбающиеся стюардессы рассаживают пассажиров. Ага, вот и мое место. С ума сойти - он уже сидит у окна. В голове у меня проносится, что, с одной стороны, это хорошо, а с другой - не очень. Я рассчитывала немного поспать и мысленно подготовиться к встрече с Дашей, а теперь не больно-то поспишь рядом с таким. Вдруг я во сне открою рот и вид у меня будет глупейший или, не дай бог, начну храпеть! Вот ужас-то! Нет, придется взять себя в руки и не спать. Ничего, отосплюсь на том свете! Он с милой улыбкой - ах, какая улыбка! - предлагает мне сесть к окну, если я хочу. Я великодушно отказываюсь. Очень надо! Ночью все равно ни черта не увидишь, а выбираться придется через него, если приспичит. Глаза у него смеются, такое впечатление, что он читает мои мысли. Сажусь, сразу пристегиваю ремень. Он тут же обращается ко мне:
- Давайте знакомиться, как-никак нам вместе лететь больше трех часов. Викентий Болеславович Корблинский.
- Кира Кирилловна Мурашова.
- Кира Мурашова? Вы часом не художница?
Боже, вот это слава!
- Я художница, но откуда вы меня знаете? Я не так уж знаменита.
- Вы иллюстрируете детские книги?
- Да.
- Я покупаю и читаю книжки своим внучкам и всегда обращаю внимание на иллюстрации. И ваши мне ужасно нравятся, в них много юмора, для детских книг это важно.
- И не только. Попробуй у нас прожить без чувства юмора... Но у вас, похоже, с этим все в порядке.
- Да вроде бы... А куда вы направляетесь, в Тель-Авив?
- Да, а вы?
- В Реховот. У меня там сестра. А у вас кто в Тель-Авиве?
- Дочка.
- Боже, сколько же лет вашей дочке?
- Двадцать.
- Не верится что-то. Уж больно вы молодо выглядите.
Врет, подлюга, но приятно!
Тем временем самолет уже начал взлетать. Красивые стюардессы, ни слова не знающие по-русски (идиотизм, неужели в Израиле мало красивых девушек, говорящих по-русски? Или это нарочно делается?), разносят напитки со льдом и орешки. Уже приятно. Вообще, славное начало путешествия - сидишь себе со стаканом ледяного грейпфрутового сока и мило беседуешь с очаровательным спутником, который к тому же знает тебя как художницу.
Во сне не приснится! Кстати, сна ни в одном глазу, хотя уже почти два часа ночи. Интересно, кто он такой? Если ТТ, то я пропала. ТТ на нашем с Алевтиной языке означает "тихий технарь". Мы обе уже давно пришли к выводу, что для жизни и любви годятся только тихие технари. Тихий технарь в нашем понимании - умный мужик без художественных претензий. Уж слишком часто мы с нею обжигались на художественной интеллигенции, а посему - да здравствует техническая! К тому же я лично предпочитаю не понимать то, чем мужчина занимается. Так легче поверить в его значительность.
- Простите, а кто вы по профессии?
- Архитектор.
Архитектор? Интересно, это как считается, технарь или нет, ведь архитектор - это почти художник, но, с другой стороны, если архитектор вполне может быть художником, то художник архитектором - нет. Тут нужно еще техническое образование, следовательно, его можно отнести к технарям. Но тихий ли? Впрочем, в его возрасте уж наверное тихий, внучкам книжки читает...
Слово за слово, и мы уже болтаем "не покладая языка", как говаривал мой отец. Такое ощущение, будто мы знакомы сто лет. Тем временем нам приносят то ли ужин, то ли завтрак, не поймешь. Вкусно и занятно. Мой сосед весьма галантен. Не придерешься. Смотрю на часы - два с лишним часа пролетели совсем незаметно.
Надо бы наведаться в хвост самолета. Давно пора. Смотрю на себя в зеркало - ужас! Пудра осыпалась, помада съедена, тон облупился. Ну и рожа! Хорошо бы умыться, но тогда потечет тушь. О, да здесь полно всяких салфеток, можно спокойно протереть лицо и освежиться. Плескать в лицо водой - аэрофлотовский анахронизм. А тут знай наших! Привожу себя в порядок, но тон решаю не накладывать, а то опять облупится чего доброго. Главное, чтобы глаза блестели, а они, надо заметить, блестят себе!
Викентий... Интересно, как его называют - Кеша или Вика? Викентий, Жукентий... Жукентий - это мой обожаемый кот, оставленный с Алевтиной. Наверное, он поляк, - не кот, разумеется, а архитектор.
Возвращаюсь на свое место. Викентий сидит как приклеенный. Надо же, до чего крепкий мочевой пузырь... А может, у него трудности с мочеиспусканием, да нет, похоже, он вполне хорошо себя чувствует. Господи, что только не лезет в голову бабе в моем возрасте!
Особенно хорошие мысли для начала романа... Какого романа, окстись, матушка, тебе ближе всего к пятидесяти, одергиваю сама себя, но ведь теперь все возрастные представления изменились, а почему бы и нет, вон Алевтина уже полтора года пребывает в состоянии жгучего романа, да и у меня самой вроде как роман с Юрой, правда, от этого романа уже попахивает плесенью, ему явно не хватает воздуха. Алевтина утверждает, что я сама виновата - слишком хорошо его кормлю. "Ясное дело, - говорит она в ответ на мои жалобы, - если так мужика кормить, он только и сможет, что доползти до койки!" Впрочем, я же решила в этой поездке не думать о прошлом. Ого! Я уже отправила Юру в прошлое? Не слишком ли быстро, Кира Кирилловна?
Тут подходит стюардесса с горячими салфетками - с ума сойти! Хорошо, что я стерла тон, а то сейчас имела бы вид! С наслаждением прикладываю салфетку к лицу.
Как приятно! Сразу чувствуешь себя освеженной! Теперь раздают бланки деклараций. Лезу в сумку за ручкой. О черт! Ручка потекла, и рука у меня вся черная. Какая гадость! Хорошо еще не на костюм! Викентий ахает и помогает мне вытереть руку, не жалея на это даже своего платка. Подбегает стюардесса, что-то лопочет на иврите, притаскивает кучу салфеток, уносит протекшую ручку и провожает меня к умывальнику. Но где там! Разве эти чернила так отмоешь! Вот незадача. Приеду к дочке с черной лапой. Поделом тебе, голубушка, уж больно ты занеслась! Это чтобы жизнь медом не казалась.
Выхожу и сталкиваюсь с Викентием. Значит, он тоже живой человек. Смущенно улыбнувшись, он скрывается в сортире. Улыбка у него прелестная.
Интересно, спросит он мой телефон в Тель-Авиве, захочет ли увидеться? Если нет, я не расстроюсь, я не расстроюсь, я не расстроюсь.
- Кира Кирилловна, простите мою назойливость, но не могли бы мы встретиться в Тель-Авиве? Мне так понравилось болтать с вами.
Наверное, это можно счесть за комплимент.
- Быть может, вы дадите мне телефон вашей дочери?
- А почему бы и нет?
И я, разумеется, дала ему Дашин телефон.
Наконец объявили посадку. Сердце у меня забилось в нетерпении: еще полчаса, и я увижу Дашку! Викентий с его улыбкой сразу как-то поблек. Вероятно, он понял мое состояние и больше не лез с разговорами. Только когда самолет уже катил по посадочной полосе, он сказал:
- Кира Кирилловна, давайте сейчас попрощаемся, а то в аэропорту будет суета и может выйти какая-нибудь неловкость. Поверьте, мне было необыкновенно приятно с вами познакомиться, и я очень надеюсь на продолжение этого знакомства. Спасибо за приятнейшую беседу, и всего самого лучшего. Позвольте поцеловать вашу руку.
Всего вам доброго. Я непременно позвоню.
Какая речь, какое воспитание!
* * *
В аэропорту Бен-Гурион все процедуры, пограничные и таможенные, заняли от силы пять минут, это вам не Шереметьево. И вот уже я хватаю с транспортера свои сумки и мчусь в направлении выхода. Черт, вот дура, и почему я не взяла тележку, как все нормальные люди? Сумок у меня четыре, а руки только две. Но тут кто-то вдруг выхватывает у меня сумки. Викентий!
- Кира! Давайте сюда ваши вещи!
Он укладывает мои сумки на свою тележку. Предусмотрительный товарищ!
- Ой, спасибо вам, а то я что-то сдурела!
- Немудрено, - отвечает он.
Интересно, что он имеет в виду? Вдруг я слышу истошный крик:
- Мамочка! Мамуля! Я тут!
Дашка! Она ждет за барьерчиком, прыгая от Нетерпения, - моя школа! Ох, какая же она красивая! Я со всех ног кидаюсь к ней, совершенно забыв о вещах и о Викентий. Мы душим друг друга в объятиях. Потом отстраняемся и придирчиво оглядываем друг друга.
- Дашка, как ты похорошела!
- Мамуля, а ты совсем не изменилась. Как же я по тебе соскучилась! Что это у тебя с рукой?
- Кира Кирилловна, вот ваши вещи, - слышу я голос Викентия.
- Ой, спасибо вам! - Мы с Дашкой хватаем сумки с его тележки.
- Всего вам доброго, - говорит он и вежливо удаляется.
- Мамуля, это что, новый хахаль? - интересуется Дашка.
- Да какой там хахаль, просто попутчик.
- А по-моему, он на тебя глаз положил, - определяет с ходу моя дочка. - Наверное, ручка в самолете потекла! - догадывается она. - Ну, не беда, отмоем!
- Дарья, а где твой муж? Куда ты его девала?
- Он на неделю уехал на Кипр. Гастроли.
Зять у меня виолончелист. Как здорово, целую неделю мы будем с Дашкой вдвоем. Успеем насладиться друг дружкой.
- Мамуля, тебя все так ждут, тетя Люба просто с ума сходит, хотела ехать тебя встречать, но я ее не взяла, сказала, что сегодня ты будешь только моя, да, мамуля?
- Да, моя девочка, конечно!
- Ладно, мамуля, пошли, я на машине.
- У тебя своя машина?
- А разве я не писала, что купила машину? Нет?
Она хоть и не новая, но хорошая, "Хонда". Вон, видишь, беленькая, вторая справа!
Наконец мы садимся в машину и едем. Я смотрю только на Дашку, не могу налюбоваться. До чего же хороша моя девочка! Смуглая, темноволосая, с огромными синими глазами. Глаза у нее точь-в-точь как у отца.
Как же я когда-то сходила из-за него с ума, как хотела в дочке его повторения! К счастью, она похожа на него только внешне, а характером она пошла в меня. А он даже и не подозревает, что у него есть такая дочь!
Вдруг Дашка тормозит и съезжает на обочину.
- Мамуля, дай я тебя еще поцелую!
Мы обнимаемся и ревем в три ручья.
- Дарья, ты чего ревешь?
- А ты чего ревешь?
- А ты чего?
- Я от счастья.
- И я от счастья!
Мы уже хохочем как полоумные.
- Дарья, ну как ты?
- Все хорошо, мамуля, ты ж меня знаешь, я вся в тебя - оптимистка. Да и вправду все нормально, Данька работает в неплохом оркестре, его там ценят, собирается организовать свой квартет, я тоже работаю, мне нравится, так чего еще желать!
- А учиться?
- Да у меня с языком еще не так хорошо, но через год, если все будет нормально, конечно, попытаюсь.
- А как насчет детей?
- Вот с этим мы пока решили подождать, надо сперва встать на ноги покрепче, да я еще успею, мамуля, мне же только будет двадцать. И вообще у меня все хоккей, и в личной жизни, и в общественной, так что кончай с мамскими вопросами! Давай лучше смотри в окно, как-никак едешь уже по земле обетованной. Как, мамуля, решим - сделаем сейчас небольшой кружок по городу или сперва домой?
- Давай лучше домой, я что-то притомилась.
- Это от чего же? От флирта с этим вежливым дядечкой?
- Да что ты, какой там флирт! Просто я как получила визу, так меня начало колотить от нетерпения, я даже спать не могла.
- Хорошенькое дело! Ты что, спать сюда приехала?
Ничего не выйдет, я взяла отгул на неделю, чтобы побыть с тобой, а ты спать вздумала?
- Ну ладно, ладно, на том свете отосплюсь. Но хоть душ принять и переодеться ты мне позволишь?
- О, это сколько угодно! Мамуля хочет потрясать Тель-Авив туалетами? Так имей в виду, тут все в основном ходят в шортах и майках независимо от веса и возраста. Правда, это ближе к лету.
- Дарья, скажи-ка, почему это дома тут какие-то обшарпанные?
- Так мы же, мамуля, олим, мы не можем жить в богатых кварталах, но ничего, не дрейфь, квартирка у нас что надо, и вообще здесь можно гулять хоть всю ночь и ничего не бояться, не то что в вашей Москве.
- Да, с ночными прогулками у нас не очень; но зато если бы ты видела, как Москва изменилась, все время на каждом шагу открываются новые магазины, внутри и снаружи совсем западные, с большими деньгами можно купить все что душеньке угодно.
- А как у тебя с деньгами?
- Ну, раз к тебе приехала, значит, не так уж плохо.
- Заняла небось?
- Ни копеечки! Ты же знаешь, как я ненавижу долги! Нет, просто я оформляю детскую серию в одном богатом издательстве. Они отлично платят, ценят меня, и ежели не прогорят, то можно жить и не тужить.
- Значит, мамуля сумела вписаться в новые условия, как говорят по вашему телевидению.
- Значит, сумела.
- Ну ты у меня вообще молодчина! Смотри, вон видишь серый дом, вон там, где белье висит? В этом доме тетя Люба живет.
- Ой, Любашка, как там она?
- Она уже бабушка.
- Знаю, знаю, даже фотографию внука видела.
Люба - моя подруга еще с первого класса. Она уже четыре года в Израиле и на первых порах очень помогла моей Дашке.
- Ну вот мы и дома!
Дом четырехэтажный, стоит в тихом переулке, в глубине небольшого садика. Все чистенько, аккуратно.
- Видишь, мама, как мы здорово устроились, тихо, а до Алленби всего пять минут.
- Алленби - это что?
- Самая торговая улица, рай для туристов из России.
По довольно крутой лестнице поднимаемся На третий этаж.
Дашка отпирает дверь, и мы сразу попадаем в комнату, никаких прихожих. Очень просторно и уютно.
- Ой, Дарья, как здорово!
- Вот, мамуля, а еще есть три спальни и кухня!
Квартирка недешевая, но пока тянем!
Квартира мне очень нравится, тем более что всю ее опоясывает балкон, вернее, галерея, сейчас, правда. Закрытая ставнями.
- Знаешь, мамуля, тебе здорово повезло с погодой, вчера лил проливной дождь, а сегодня просто благодать!
Что верно, то верно: на улице градусов двадцать, легкий ветерок, мечта, а не погода!
- Мамуля, что у нас сначала - помывка или завтрак?
- Помывка, конечно, помывка!
- Вот и хорошо, а я пока приготовлю завтрак. Ой, мамка моя приехала! - И она повисает у меня на шее. - Неужели мы опять будем завтракать вдвоем? Помнишь наши воскресные завтраки?
- Спрашиваешь!
С наслаждением принимаю душ. Дашка успела сообщить мне, что днем вода здесь нагревается от солнечных батарей, а ночью - от электричества. Здорово придумано!
Когда я наконец вылезаю из ванной, моя расторопная дочка уже ждет меня за красиво накрытым столом.
- Мадам, ваши платья я уже развесила, чтоб не мялись. Почти сплошь обновки!
- Это в основном из Америки, от Ланки и дяди Пети!
- Не забывают?
- Нет!
- Мамка! - вдруг взвизгивает Дашка и снова кидается в мои объятия. - Как же я по тебе соскучилась!
Она еще совсем ребенок, моя взрослая замужняя дочка. Но вот она вновь входит в роль гостеприимной хозяйки дома:
- Мамуля, твои любимые йогурты - вишневый, ананасный, черничный. Вот сыр, хумус, а это баклажаны, я сама приготовила. Баклажаны в марте - разве не кайф?
- Подумаешь, - гордо отвечаю я, - в Москве сейчас тоже баклажаны круглый год.
- Да? - Дашка разочарована.
- Да, но наверняка не такие вкусные, как из твоих рук!
И опять у нас обеих глаза на мокром месте. Так мы и переходим от слез к радости и обратно.
Я с удовольствием пью кофе и пробую израильскую еду. Все очень вкусно.
- Даш, а это что за замазка?
- Это хумус, я к нему равнодушна, а Данька обожает.
- А из чего он?
- Не то из фасоли, не то из гороха.
Пробую, действительно вкусно, особенно с мацой.
- Мама, значит, планы у нас такие. Сейчас даю тебе час отдыху, а потом идем гулять. За неделю хочу многое тебе показать, а потом передам тебя тете Любе.
В Иерусалим поедем на автобусе, с экскурсией. Одним туда ехать небезопасно, да я и не очень хорошо знаю город. Потом, если хватит пороху, съездим в Эйлат.
- А это что такое?
- Знаменитый курорт на Красном море. Но это далеко. Мама, у тебя уже глаза слипаются. Марш в постель. Так и быть, спи сколько влезет, я тебя будить не стану. Я и сама не прочь подрыхнуть, а то встала ни свет ни заря. Пока, мамуля.
Я лежу, пытаюсь заснуть. Ничего не получается - я слишком возбуждена. В квартире тихо; Дашка спит.
Она может спать всегда и везде, стоит ей прилечь - и она уже спит. Счастливая, это не в меня. Я смолоду сплю плохо. Лежу, пытаюсь разобраться в своих чувствах. Кажется, я счастлива. Да, конечно же, счастлива!
За стенкой спит моя дочка, у нее все хорошо, у меня, в общем, тоже. Я в Израиле, мне предстоит масса впечатлений, встречи со старыми друзьями. Интересно, а позвонит мне этот Викентий? Ах, какая разница, позвонит не позвонит, зачем он мне нужен? Нет уж, хватит с меня этих "лав стори", одни неприятности от них. Да и что я знаю о нем? Что у него есть две внучки, которым он читает книжки с моими иллюстрациями? Очень романтично! Нет, лучше подумаю о Дашке, какая она у меня хорошая и красивая. Удивительно, я растила ее одна и с самых ранних лет она уже была мне подружкой. И никаких у нее не было трагедий по поводу отсутствия папаши. Когда ей было лет пять, она спросила меня, где же ее папа. Я сказала, что умер. А что тут еще придумаешь? Потом из ее вопросов и моих далеко не правдивых ответов мы общими усилиями слепили довольно славного папу. Во всяком случае, настоящий папа ему и в подметки не годился. А когда Даше было уже лет тринадцать, она вдруг явилась ко мне с вопросом:
- Мама, признайся, ты про папу все придумала, да?
- Что ты имеешь в виду? - пробормотала я.
- Он ведь не умер, да? Он нас бросил? Скажи, не бойся, я не расстроюсь.
Сердце у меня оборвалось. Откуда дровишки? Но сил скрывать от нее правду не было.
- Да, девочка моя, он не умер, но он нас бросил, он меня бросил, о тебе же он и по сей день не подозревает.
- То есть как? Почему?
- Видишь ли, это трудно объяснить так сразу.
- А ты не сразу, мамуля, ты подробно расскажи все с самого начала. Мамуля, ты плачешь? Ты что, до сих пор его любишь?
- Да нет, что ты. Я и забыла, какой он. Вот только гляжу на тебя и вспоминаю; ты на него похожа, особенно глаза - точь-в-точь.
- О, значит он был красивый! - простодушно воскликнула моя скромная девочка. - Мамуля, расскажи мне все, я обещаю тебе, что не буду мучиться, не буду его разыскивать, как это делают в кино!
- Еще не хватало! Да его сразу кондрашка хватит!
Скажи, а почему ты вдруг затеяла этот разговор? Тебе кто-нибудь что-нибудь наболтал?
- Нет, мама, это дедукция. Просто я кое-что сопоставила. Согласись, странно, что от человека ни одной фотографии не осталось? Только твой рисунок. А кстати, это он?
- Да нет, скорее фантазия на тему. А его я, честно сказать, уже и не помню. Мы с ним однажды, давным-давно, встретились, "средь шумного бала, случайно", так я его не сразу и узнала. Так мечтала увидеть, что его лицо сплылось в памяти.
- Ой, мамуля, расскажи, мне так интересно!
Пришлось ей все рассказать.
Мы встретились с Маратом у моей подруги Леры.
Он был другом ее любовника. Оба они были профессорами крупного технического института, оба значительно старше нас. Стояла жара, Леркина мать уехала к сестре в Ленинград, Лерка царевала одна в квартире, а я поехала к ней мыться - у нас не было горячей воды. Едва я вошла в квартиру, как моя подружка затараторила:
- Иди быстрее мыться, а то через полтора часа придут Волька с Маратом, посидим, выпьем.
- Ой, тогда надо навести марафет!
- Да он, кажется, вообще не по этому делу.
Но тут она попала пальцем в небо. Едва он вошел, я сразу поняла Татьяну Ларину, то есть обомлела, запылала и в мыслях молвила: "Вот он!" Любовь с первого взгляда. Чуть грузноватый, загорелый, седой, с синими-синими глазами, он при виде меня тоже сомлел. Мы вчетвером уселись за стол, но ни я, ни он не могли проглотить ни кусочка. Лера с Волей ели и пили, а мы только изредка опрокидывали рюмку, не сводя друг с друга изумленных глаз. Заметив наше невменяемое состояние, сообразительный Воля пошушукался о чем-то на кухне с Лерой, она вызвала меня и быстро зашептала:
- Слушай, мы сейчас уедем на дачу, вернемся утром.
Давай действуй, он от тебя без ума, это невооруженным глазом видно! Да и ты явно млеешь. Давай, Кирусик, не теряйся, он жутко интересный мужик, даже завидки берут!
- Лер, ты что, в своем уме? Как это мы тут останемся одни?
- А то ты не, знаешь как! Очень даже просто! Ты что, против?
- Да я-то не против, а вдруг он не захочет?
- Ну да, как же! Если только сдрейфит, тогда конечно... Да ладно, на худой конец переночуешь тут одна, а мы в десять уже будем тут! Чао!
Когда я вернулась в комнату, он по-прежнему сидел за столом и вид у него был понурый.
- Что-то случилось? - сдавленным голосом спросил он. - Почему они вдруг умчались?
- Я не очень поняла, но они часа через два вернутся, что-то такое вспомнили...
Не могу же я сказать, что они просто оставили нас на всю ночь. Положеньице! Он, похоже, вконец растерялся. Я ободряюще улыбнулась ему.
- Простите меня ради Бога, - начал он.
Ну вот, сейчас слиняет. А я первый шаг делать не умею.
- Простите меня, но я так давно не оставался наедине с такой молодой и красивой женщиной... - честно признался он.
Ну и дела. Мужику за сорок, а он растерялся как школьник, нет, вернее, как гимназист, школьники в наше время так не теряются. Может, если бы не эта его растерянность, я не влюбилась бы в него так безоглядно.
Мне стало его жаль: хотя в мои двадцать шесть у меня был некоторый жизненный опыт, но просто подойти и обнять его я не могла. Мы сидели за столом, глядя друг на друга безумными глазами, и говорили о чем-то постороннем, кажется об острове Сааремаа, а почему - не знаю. И вдруг он протянул мне руку через стол, как нищий, ладонью кверху.
- Помогите мне, - взмолился он.
Я подала ему руку, он крепко сжал ее, и я ответила на его пожатие., О, что это была за ночь! Сколько любви, сколько признаний, сколько разговоров. Я была переполнена нежностью, а он все твердил, какое чудо наша встреча, и я чувствовала, что это не пустые слова, что он тоже полон любви и благодарности. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного - каждую мою ласку, каждое слово он воспринимал как величайший дар, а мне было бесконечно радостно приносить ему эти дары. Мы заснули, когда уже стало светать. Я проснулась первой и взглянула на часы. Половина шестого. Времени еще много, Лера вернется в десять. Я смотрела на Марата и чувствовала - вот это мое будущее, наверняка очень трудное, но будущее, и теперь на всем свете для меня есть только он, и всегда был, просто я не знала, а все, что у меня было в прошлом, быльем поросло. Но, как ни странно, чувства мои порождала не страсть, а бесконечная нежность, замешенная на жалости, - он был так наивен и неопытен в свои сорок с лишним. Да и неудивительно: он признался, что впервые изменил жене, с которой без любви прожил больше двадцати лет. Кажется, я знаю о нем почти все, о двух его взрослых детях, о преданной любви к покойной уже матери и даже о том, что он, как и я, страшно любит кошек.
Вдруг он открыл глаза, и на лице его отразился испуг-Который час?
- Шесть.
- А где же Лера и Воля?
- Вернутся не раньше десяти, - успокоила я его.
- Ох, какое счастье, значит, у нас как минимум три часа в запасе! Любимая... Это была самая счастливая ночь в моей жизни... Ты такая молодая, красивая, а я...
Скажи мне, неужто я тебе не противен, ведь я настолько старше тебя...
Ну что тут ответишь, если тебя переполняют нежность и любовь? И я только молча целовала его.
- Милая моя Кирочка, я ведь завтра уезжаю на три недели.
Я обмерла.
- Куда?
- В Эстонию, в отпуск. Скажи, ты... мы... мы сможем видеться, когда я вернусь?
- И ты еще спрашиваешь!
- А где? Надо что-то придумать.
- Марат, тебе когда надо уходить?
- К половине одиннадцатого я поеду в институт, а после часу дня я свободен как птица... до вечера, к восьми мне необходимо попасть на дачу, ведь завтра мы... я уезжаю. Вещи надо собрать и вообще... Знаешь что, давай встретимся в половине второго, пообедаем где-нибудь, а потом...
- А потом поедем ко мне.
- Разве это возможно?
- Да, я сейчас одна, мама с папой в Рузе., - Вот и чудесно, значит, в половине второго встречаемся у "Националя" со стороны Манежной. А сейчас иди ко мне, скорее...

Ваша корзина
Товаров
66
Прикоснись ко мне нежно
С. Лоуренс, В. Александер, Р. Гибсон
206
185 руб.
Добавить в корзину
Рейтинг
1.
Паладин. Тень меча. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
С. Вилар
2.
Изгнанница. Поединок чести. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
Р. Джордан
3.
Темный ритуал. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
С. Пономаренко
4.
Готовим в мультиварке. Все режимы. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
сост. С. Семенова
5.
Комплект «Почитай мне сказку». Подробная информация, цены, характеристики, описание.
не определен
6.
Косы, пучки, хвосты, жгуты, узлы. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
Э. Смит
7.
Коптим, вялим, солим, маринуем мясо, рыбу, птицу, сало, сыр. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
сост. В. Андреев
8.
Рассказы о Великой Отечественной войне. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
С. Алексеев
9.
Вяжем без спиц. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
М. Темпл
10.
Затерянный остров. Подробная информация, цены, характеристики, описание.
Б. Маннель