|
Часть 1
Слишком громкое дело
Глава 9
Групповое преступление усложняло выбор среди самих преступников. Разумеется, еще через час после чистосердечного признания Марущака двое остальных также были задержаны. Когда выводили и сажали в милицейскую машину Игоря Крутецкого, люди образовали плотный живой коридор метров десяти в длину. Машина с задержанным внутри двигалась очень медленно, со всех сторон в нее заглядывали лица, растопыренные пятерни касались стекол, и Крутецкий, не выдержав, втянул голову в плечи, наклонился, прикрыл ее руками. Тогда опера, сидевшие по обе стороны, не сговариваясь взяли парня за плечи, резко, как по команде, рванули его вверх, распрямили, прижали к спинке сиденья. Тому оставалось лишь крепко зажмуриться, дабы не видеть полных ненависти глаз, лиц, сжатых кулаков…
— Ладно, Яковлев, на темы морали после поговорим, — выдержав паузу, сказал Греков-старший. — Дело Крутецкого кто-то же получил?
— Киев подключили, — коротко ответил Ян Яковлев. — Подтянутся люди. Думаю, все равно придется работать в спайке.
— Безусловно. Тогда поехали сначала. Чистосердечное написано?
— Да, все трое сделали признание. За исключением нюансов, показывают одно и то же.
— Можно отыграть назад и сказать, что признание сделано под давлением?
Яковлев тоже закурил, покачал головой.
— Почему?
— Потому, Артур. По-то-му. — Адвокат аккуратно стряхнул пепел в стеклянную пепельницу, бросил быстрый взгляд на притихшую Алевтину. — Наше дело имеет, при всей алогичности и, как вы сами понимаете, друзья, ужасности и нереальности происходящего, сразу несколько здравых смыслов. Объясню подробно.
Итак, Олеся Воловик добровольно соглашается пойти на квартиру с тремя поддатыми парнями среди ночи. Явно ведь не мультики смотреть и не в фанты играть. Но она знает, кто такие Крутецкий и, хм, Греков. Расчет точный: девица собиралась развести наших похотливых молодых людей на круглую сумму. Ради этого можно вытерпеть и тройственный секс. Есть здравый смысл?
Артур Викторович переглянулся с бывшей женой, затем оба кивнули.
— Дальнейшее опускаем. Там нет никакого смысла, даже для психиатра со стажем. Но, — адвокат раздавил окурок о дно пепельницы, — именно это обстоятельство доказывает: у девицы после случившегося не было бы причин показывать именно на наших так называемых героев, если бы этот ужас совершил кто-то другой.
Давайте допустим такой вариант развития событий: шантаж не удался, они подрались, девчонка выскочила в чем была, боясь быть задушенной, спряталась на стройке, мимо проходил некто, напал, оглушил и поджег мусор рядом с ней. Бред?
— Бред, — согласился Греков-старший. — Причем полнейший. Я бы даже не пытался строить на этом защиту. И не понимаю, к чему ты ведешь.
— Момент… — Ян Яковлев наморщил лоб, собираясь с мыслями. — Я веду к тому, что любые, даже самые бредовые случайности исключены. Получается, ваш сын и его друзья таки совершили то, в чем их пока формально подозревают. И себя они не оговорили.
Олеся Воловик их тоже не оговорила. Преступление настолько страшное и дикое, что я сам, уж простите, господа, готов избить вашего мальчика. А уж общественность вовсе не станет иметь ничего против, если это сделают в милиции. Будем иметь редкостный прецедент, когда милицейское насилие оправдает даже закоренелый либерал-правозащитник…
Часть вторая
Олеся и другие
… Дверь открыла худая женщина в синем турецком халате, с пол которого смотрели друг на друга белые лебеди.
— Здрасьте, — как можно бодрее сказала Олеся.
— Здрасьте-пожалуйста, — в тон ей ответила женщина.
— Теть Оль, а папа дома?
— Ну, а если папы нету? — Ольга, с которой Виктор Воловик недавно официально расписался, явно не собиралась пускать девочку дальше порога.
— Тогда я его подожду.
Другого приема Олеся не ожидала, готовилась к нему, знала, что делать — двинулась вперед, хозяйке ничего не оставалось, кроме как пропустить нежданную и незваную гостью.
Пройдя в комнату, девочка уселась на диван, снова устроила сумку на коленях и теперь смотрела на мачеху снизу вверх. Ольга же оперлась на дверной косяк и тоже уставилась на девочку. Так обе поедали друг друга глазами несколько минут, и хозяйка сдалась первой.
— У вас случилось что-нибудь?
— Почему обязательно случилось?
— Леся, я твоего папочку знаю не так давно. Тебя — еще меньше. Но, поверь мне, деточка: достаточно для того, чтобы понять про тебя все.
— О! И чего же вы сейчас про меня поняли?
— Просто так такие, как ты, в гости не приходят. Средь бела дня.
— А если бы я на ночь глядя зашла?
— Не пошла бы ты сюда на ночь глядя, — отмахнулась Ольга.
— Подумаешь! Мне, теть Оль, ничего не страшно. Или вы этого про меня как раз и не поняли?
— А, конечно, ты же у нас каратистка…
— Тайский бокс, — уточнила Олеся, хотя знала: для мачехи это не имеет совершенно никакого значения.
…В прошлом году, когда мать на некоторое время определила ее в школу-интернат, дабы окончательно решить свои проблемы с новым «дядей», девочка от нечего делать записалась в секцию тайского бокса. Тренер, выпускница какого-то института, относилась к своей работе с интернатскими так же, как воспитанники — к ее секции. Как-то Олеся подслушала разговор в коридоре, из чего поняла: тренерша обязана заниматься с ними здесь определенное количество часов, иначе потеряет крышу над головой. Видимо, накипело, потому что тот невольно услышанный разговор оказался эмоциональным, громким и сильно впечатлил девочку именно своей схожестью с сериалами, которые бабушка неизменно смотрела по телевизору.
Оказывается, их тренер по тайскому боксу занималась в Киеве совсем другими, более интересными и перспективными в карьерном плане делами. Но молодой человек, кандидат в спутники жизни, однажды повел себя как-то неправильно. Суть неправильного поведения жениха тренерши до сих пор оставалась для Олеси Воловик загадкой, однако результатом неспортивной, мягко скажем, ситуации стал громкий разрыв. Причем настолько громкий, что тренерша бросила Киев и вообще все, укатила с горя в первое же место, куда позвали, — в город Кировоград, и нашла себе практически бесплатное жилье при их интернате с одним обязательным условием: оформляется учительницей физкультуры, заодно беря на себя руководство спортивной секцией. Словом, дошло тогда до Олеси Воловик: у них в интернате тренерша просто пересиживает какие-то свои трудные времена. Но если это так, рассудила девочка, чему такая может научить… Выживать? Может быть. Драться — вряд ли. Да и к чему Олесе тратить время на постижение науки, как махать руками-ногами, если в жизни это ей вряд ли пригодится?..
|
